Десять лет назад я был чуть-чуть моложе и лучше качеством. И вот командировали меня в то время в Сыктывкар.

Зима. От аэропорта до Hotel «Сыктывкар» я добрался часов в 9 вечера. Взял у портье ключ от зарезервированного номера и поволок свою сумку наверх. Открываю дверь в номер — там стоит 8 коек. Нет, 9 — одна не разобрана, для меня. Остальные обжиты. За столом сидят 8 здоровенных мужиков в майках, все кудлатые какие-то, тела у них мохнатые. На столе жратва. Раскуроченные банки килек, бутылки, шмат сала, кусок колбасы, черный хлеб: Накурено. Дышать нечем. Я застыл на пороге. «Ничего себе, думаю, поселяют меня в рабочей общаге». Пошел к администраторше выяснять, но вернулся в общагу: других мест в «Hotel» не было. Не идти же на улицу. А я не чаю лечь и отоспаться с дороги — завтра утром надо явиться на работу. Разложил вещи и вежливо говорю присутствующим:

— Извините, я с дороги, хочу вымыться и лечь.

Они:

— Да, да, понимаем, иди мойся, конечно.

Стали приглашать к столу — выпить, закусить, но я отказался. Снял рубашку, брюки, носки, остался в трусах. Достал свои тапочки из сумки, взял гостиничное полотенце. Пока раздевался и собирался в душ, заметил, что один мужик смотрит на меня с «пониманием».

Я считаю, что у меня не женственные манеры, но среди мужиков встречаются большие специалисты в таких вопросах. И вот как раз один такой сидит за столом и поглядывает на меня так, как будто знает, что я — голубой. Я делаю вид, что не обращаю на него внимания. Зашел в ванную, сполоснул ее, принял душ, начал вытираться. А дверь в ванную не запиралась — нет крючка. И тут входит тот самый мужик, который на меня смотрел со значением.

Здоровенный, в майке, весь обросший мехом: руки покрыты мехом, грудь в меху. Покачивается от выпитого. Я тут же отвернулся от него. И вдруг он фамильярно так обхватывает меня со спины, ловко продевает руки мне под мышки, кладет свои мохнатые лапищи на мои груди и сжимает их, сжимает, даже иногда до боли, крутит между пальцами соски. Я спиной чувствую, что меня обнял медведь. Член тут же против воли вскочил, но я даже не успел сделать вид, что не понимаю, что происходит, как он доверчиво положил свою голову мне на плечо, обжег меня тяжелым небритым подбородком и начал шептать мне в самое ушко, обволакивая теплым водочным перегаром:

— Мальчик: Беленький, нежненький, толстенькие сисечки у мальчика, мягонький животик у мальчика: — Покрывает поцелуями мою шею, ухо, щеку и шепчет: — Мальчик беленький, толстенькая попочка у мальчика: Как я соскучился по такой попочке, по такому мальчику: Мы все соскучились, целый месяц на верфи, без мальчика: Ты мне сколько снился, мальчик мой беленький, толстенький: Девочка моя с пиписечкой:

И между тем его мозолистые рабочие руки нежно обрыскали все мое тело — и пипочку мою дрожащую поласкали, и попочку, и сисечки: Мои щеки покраснели от его небритой щетины. Стою, ничего не говорю — что уж тут говорить, когда он меня раскусил? И стоячий член — куда денешь? . . Пытаюсь довытереться полотенцем — ласково не дает, хочу натянуть плавки — не разрешает.

— Ни к чему мальчику прятать свои яички, — говорит, — покажи дяде яички, покажи пипочку беленького мальчика: Смотри, какие у дядьки черные яйца, смотри, какая черная грубая пиписка: А у мальчика беленькая пиписенька, беленькие яички:

А сам и шаровары с трусами своими спустил, и майку снял — передо мной обнажился настоящий волосатый медведь, с одним только просветом — на лобке. Там у него было все выбрито, и только начинало порастать новой шерстью. Он меня прижал к груди, прогнул мне поясницу и прижал самый низ моего живота к своему огромному стоящему члену, сдавил объятием и целует в лицо, нагнувшись ко мне с высоты своего роста. Я готов сейчас же кончить, но тут он поставил меня на колени — и я начал ему сосать.
Он даже не дал мне примериться к его размеру — надавил мощными лапами на затылок и втолкнул на свою головку. Она проскользнула мне в рот и уткнулась в глотку. Я подавился, а он тычет еще и еще. Я расслабил горло, чтобы головка прошло дальше, — она ни в какую, не идет. А он давит на затылок. Я вырвался из его лап, перевел дух и шепчу ему:

— Дальше не лезет! Некуда, дяденька, правда, некуда!

Он стоит, запрокинув голову, блаженно закрыв глаза, и не слышит ни слова, только руки его указывают, что я должен делать: насаживаться на его член ртом и дальше. Я открыл рот — и снова он вонзился в меня по самое горло. Тут я почему-то носом уткнулся ему в бритый лобок. Значит, думаю, он все-таки проник дальше горла. И так он меня тогда заебал по полной, что я сам уже стоял на коленях перед ним с закрытыми глазами, как во сне, и только сосал и сосал его черный член, его черную от налитой крови залупку.

Но опомниться мне пришлось: я не услышал и сразу не заметил, как в ванную набились остальные семь товарищей. Мохнатые все, кудлатые все какие-то, в одинаковых синих майках. Ласково так -*подняли меня на руки и, теснясь, понесли в номер, положили меня, голенького, на мою чистую кровать, кровать быстро развернули, отодвинув ее от стенки, окружили меня с обеих сторон койки, спустили шаровары с трусами — у всех стоят, у всех лобки выбриты и волосы там только начинают отрастать, точь-в-точь как на лице после бритья. Одно это зрелище бритых лобков не давало расслабиться моему несчастному члену, он как вскочил, так и торчал. И все эти рабочие — надо мной, смотрят маслеными глазами. Опрокинули меня на спинку, заставили задрать белые ножки.

Один еб меня в жопку, приговаривая:

— Ребята, жопка охуенно тепленькая:

Другой еб в рот, я захлебывался, но сосал, третий держал мои ножки в воздухе и совал свой член в рот и отталкивал товарища, говоря:

— Кончаю, кончаю, дай, Вагиф, я ему в ротик кончу:

И кончил-таки мне в ротик. А потом вернулся тот — Вагиф.

Еще один обжигал меня бритыми яйцами, ударяя ими сбоку по лицу. Трое, помню, стояли надо мной и дрочили, ожидая своей очереди:

И все они меня повыебли и обтерхали меня своим молофьем — я был в их молофейке с ног до головы. А сам я кончал просто на автомате, даже счет потерял, сколько раз меня корежило. Потом, когда я стоял в душе и снова мылся и подмывался, семя из моего полустоящего члена само выбрасывалось, против моей воли. Мои яички испускали сперму сами по себе — стоило мне только до них рукой дотронуться или напустить на них горячую воду.

Меня еще никогда так доброкачественно не трахали. Думаю, что они меня вытрахали все восемь, и я под ними спустил не меньше десяти раз. Такого со мной никогда не было. Помню только, что в первый раз спустил еще в ванной, когда он меня заставил сосать и я давился с непривычки:

Выхожу из ванной — в номере никого. Только последний из них собирает чемодан и готовится выскочить. Тут я и узнал, кто они вообще-то были, эти мужчины в одинаковых майках.

— Мы тут на месячной вахте отработали, на судоверфи, — последний мужчина решил впопыхах познакомиться, — в аэропорт выезжаем в четыре часа ночи, а уже без пяти четыре. Вы ложитесь, досыпайте, нас автобусом везут. Мы сами из Волгограда, мы азербайджанцы, возвращаемся к семьям, к детям, внукам, у меня внучка, я ей куклу везу. На наше место сегодня утром другая бригада заедет, а мы уже будем в воздухе:

И убежал с огромным чемоданом.

Я рухнул на кровать и уснул. Засыпая, догадался, почему у них у всех лобки выбриты. Национальный обычай:

Спал недолго — горничная пришла убирать номер и менять постели.

Вдобавок с рассветом в комнату вошла, топая бутсами и сапогами, следующая бригада корабелов из Волгограда.
Черные все, кудлатые, не выспавшиеся после самолета, их качает, они на меня и не взглянули даже. Разбрелись по койкам, вывалили на стол банки килек, шматы сала и завалились дрыхнуть:

И, представьте себе, что происходит дальше. Утром иду на предприятие — в боковом кармане пиджака нет портмоне. А в нем: паспорт, военный билет, командировочное удостоверение, деньги, обратный билет. Вот так со мной поступили корабелы из Волгограда. Я после этого документы восстанавливал полтора месяца! И все время думал: зачем они это сделали? Не ради же денег: мне с собой дали всего два-три миллиона, уже не помню точно. Тогда в ходу были миллионы. Они за свою работу должны были получить раз в десять больше, чем я: И понял: для того, чтобы я занимался восстановлением документов и не вздумал на них жаловаться. Может, они испугались, что меня изнасиловали? . .

А теперь перенесемся в 2009 год.

Иду вальяжной походочкой на мужской пляж. Раздеваюсь догола, складываю вещички на песочке под кустом. В мои сегодняшние лета теперь уже я ищу парнишек помоложе себя, каким сам был в Сыктывкаре. Тут же замечаю невдалеке крепыша-мальчонку, лет 20. Хуек небольшой, но ладный. Яички кругленькие, подобранные под животик, похожи на две трюфелинки. Глазами скрестились — поняли друг друга с полувзгляда. Полежали каждый в отдельности, позагорали, потом пошли по очереди в воду, в воде поплескались уже вместе, я его пощупал — у него в холодной воде и то вскочил. Он пощупал меня — я тоже не прочь. Вышли из воды и, чтобы не обращать на себя внимание, один за другим ушли в кусты. Я — вперед, он — за мной.

Поцеловались, пососались, полизали жопки друг дружке. Паренек такой попался плотненький, что я его из рук выпускать не хотел, всю жизнь мечтал о таком крепыше, о таком же вот мускулистом, с такой оттопыренной энергичной попкой. Каждую волосинку на его лобочке послюнил, кудряшки его юношеские обсосал, шелковые, и ни один завиточек не остался во рту! Прикреплены к тугой коже намертво — такой мальчишечка, что до сих пор вспомню — и головка наливается, упирается в пупок.

За что люблю мужские пляжи, — так это за то, что все вокруг «наши» , все всё понимают — и никогда не мешают. Подглядывать, конечно, подглядывают, но для меня важно, чтобы подглядывали так, чтобы я этого не замечал. Под чужими взглядами даже иногда еще больше удовольствия. Паренек очень хотел, чтобы я ему засадил в попочку, но я набрался благоразумия — и просунул ему только пальцы. Он раскапризничался:

— Хуем! Хуем! Ну, пожалуйста, по-настоящему!

Но я смирил в себе желание: бог его знает, мы же не знакомы.

Спустили за милую душу, хорошо. Как я говорю — на три «д» : дружно, душевно и демократично. Я ему в ротик и он мне в ротик.

Возвращаюсь к своей одежде — и вижу откинутый в сторону носок: кто-то в моих вещах рылся. Сердце екнуло. Точно: нет портмоне! А в нем: паспорт и деньги. Со времен Сыктывкара никогда не беру с собой все документы сразу. Ужас. Что делать? Сел возле вещей — сердце бьется учащенно. По правилам, надо вызывать наряд милиции, составлять акт. Этот документ нужен, чтобы потом можно было восстановить паспорт и не платить штраф. Пришел в себя — и решил сперва сам обойти округу, думаю: «Может деньги взяли, а паспорт выбросили?» Дошел в чем мать родила до мусорного бака — вгляделся в него, даже рукой поворошил бутылки, бумажные стаканчики — нету. На меня смотрят, как будто я бомж. Но мне наплевать, что обо мне подумают. Возвращаюсь, глядя себе под ноги — ищу пропажу. Нету!

Что делать? Одеваюсь, чтобы идти в милицию, вызывать наряд. И тут под самым кустиком, куда мы уходили с парнишкой, вижу мое портмоне! Разодрано, денег в нем, конечно, нет, но паспорт — на месте! Кто-то рвал мой кошелек трясущимися от страха руками:

Все-таки «наши» лучше натуралов.
Спасибо за подброшенный паспорт, добрый человек!

У нас также ищут:

порно видео инцест сын пристает к маме, картинки как ебут девак, реал русское инцест порно, смотреть онлайн сквирт он довел до оргазма, онлайн инцест xxx, насильно трахнул невесту друга, порно онлайн две руки в пизде, зрелая мать трахается, фото молоденьких трахающихся девушек, сквирт как полу, смотреть онлайн фильмы об инцесте, парень трахнул девушку на кухне, реальный рус инцест, на сеновале трахаются, похитили трахнули, жены делают миньет, очень молодая целка, Брюнет засовывает член в красивую блондинку, много кончили внутрь, русские толстые мамы инцест, трахнул пьяную тетку., школьницу трахнул директор русское порно, русский инцест с худенькой дочкой, порно инцест с толстой мамой онлайн, ебут кончают смотреть бесплатно, порно смотреть бесплатно онлайн медсестру ебут